День 18
"Аргументы и факты" elikh
Будете смеяться, но я опять уснул. Стащил шорты, футболку, засунул презики под подушку и отрубился. Не скажу, что младенческим сном, но… видимо, накопилось: качание от края до края, алкоголь, баня, и само ожидание… Нервная система, защищаясь, дала команду мозгу, отправляя сознание в крепкий сон.
А проснулся от тяжести и шепота, глухого, жаркого… Я на животе спал, подушку обнимая, и чувствую: Паша – а в том, что это он, сомнений не возникло – навалился сверху, вжал собой в кровать. И целует в шею, в плечо, целует и шепчет, бессвязно, дыханием горячим обжигая:
– Макс… Максим… ищу тебя, ищу… а ты спишь… опять…
И во мне от его слов жар разливается, и от слов, и от тяжести его, и от поцелуев. И повернуться нестерпимо хочется, на него посмотреть, а он не дает, удерживает, по спине ладонями водит. И так… то ли массирует, то ли исследует… От плеч вниз к пояснице, сначала ладонями, а потом – губами. Оглаживает длинными движениями, и губами жжет, то целует невесомо, то прикусывает… По позвоночнику вниз, а на талии задержался, замер – я голову вбок повернул, неудобно, но необходимо его видеть – а Паша завороженно, как на что-то безумно желанное, на мою задницу пялится. Он ночник включил, видимо, когда в номер зашел, и я вижу в неясном, приглушенном свете – у него крылья носа трепещут, рот приоткрыт… И никакой наивности, никакой простоты в нем нет, он кажется животным, диким, жадным… вот-вот сорвется… И от понимания, что он так меня хочет, сносит крышу… Я прогибаюсь, пытаюсь на колени встать… Он меня за живот подхватывает, приподнимает. Рукой скользит ниже… ну да, у меня стоит, меня даже раскочегаривать не нужно. Слышу, как Паша стонет, нет, это не стон, это горловой рокот… И впивается в копчик укусом-поцелуем. Его пальцы по члену моему пробегают, осторожно, легко, не дрочит, нет, ласкает, а мне мало – я толкаюсь навстречу руке… Хочу больше, жестче… Он смеется хрипло: «Что же ты творишь, Макс… что творишь…»
А что я творю? Ничего, просто хочу… Перестаю чувствовать его руку на члене, зато теперь он задницу мнёт, с силой сжимает, раздвигает, опять сжимает … Целует, кусает, лижет, снова целует. То быстро, коротко, то долго, до боли… Я шею так вывернул, что это кажется невозможным, но в момент, когда он смотрел жадно куда-то вниз, да не куда-то, а понятно, куда… между ягодиц, и вид у него… хищный, голодный, у меня от предвкушения мышцы непроизвольно сократились…
Блядь, я хочу! Чтобы он меня трахнул, вот сейчас, без долгих игр и прелюдий, без подготовки… Он застонал… А потом меня подкинуло, и лишь то, что он меня держал, не позволило скатиться на пол. Он застонал… и, поддернув вверх за бедра, максимально открывая, впился ртом… Я забыл, забыл, как это бывает… Языком, то вкручиваясь, ввинчиваясь, то широкими мазками, то забирая ртом, высасывая… будто мы в губы целуемся, только откровеннее, острее, примитивнее… И смесь такая – жарко-прохладно-жарко… Вот он какой – наш первый поцелуй! Это я подумал, и соврал бы, если бы сказал «насмешливо подумал». Да мне и не до насмешек было, вообще, наличие связных мыслей в голове удивило… Нуу, эта и оказалась последней связной… Он меня терзал и себя терзал… У меня все дрожало, член тек, я ему навстречу выгибался, как обезумевший, требуя: больше, глубже, еще, еще…
Когда язык сменился пальцами, я не выдержал, умолять начал, а Паша… черт! Опыта ему не занимать, знал он, что делал… Я же – как пластилин в его руках, что хочешь, то и лепи. Вжал меня в матрас, в тесноту под телами руку засунул, обхватил мой ствол и не двигается, а своим – мне в мошонку упирается… а я вою почти, так мне этого мало… Пытаюсь и в ладонь ткнуться, и назад податься, и движение получается – короткое, недостаточное, обрубленное. Я вот-вот и сорвусь на скулеж… тогда он и вошел в меня, плавно, я готовый уже, полностью расслабленный, и боли почти не ощутил, так меня рвало на части от желания… Сволочь… даже посмотреть на себя не дал, потрогать, но, судя по ощущениям, член у него – не карандаш, далеко нет…
Все, нахуй, я потерялся. Кто я, где я? Не помнил. Себя забыл, лишь зубами ребро ладони прикусил, до крови, чтобы не слететь с резьбы, задержаться в этой вселенной, не рассыпаться на атомы… Он меня убивал, беспощадно, безжалостно… Ни грамма нежности, ну и нахуй ту нежность. Вот так, правильно… глубже, сильнее, врываясь по самые яйца, ударами тела о тело, потом, рывками, натянутыми до слез жилами… Сначала он меня трахал, вжимая лицом в подушку и изогнув в пояснице так, что, казалось, я вот-вот пополам переломлюсь, а потом, дернув за волосы, сам на спину опрокинулся, и меня на себя опрокинул. И уже снизу, крепко держа за бедра, вколачивался… Кровать узкая, мне равновесие контролировать приходится, чтобы не свалиться, к себе – не притронешься… Только и не нужно уже… когда он меня за плечо прикусил, я взорвался к чертям… Первый раз в жизни вот так, без рук, без дрочки… улетел…
Оказывается, мы вместе и улетели… Паша меня прижал, по груди, по животу гладит, дышит прерывисто, а я пошевелиться не в силах, растекся, распластался на нем, и не слезу. Ни за что, так и буду спать…
Он все же меня перевернул, лег на бок, к себе притиснул, и шептал в ухо что-то бессвязно-глупое и нежное… Что я – соня, и что лучший, и что самый красивый, и что с ума его свожу, что он – сволочь, и что не должен был… Что-то еще… а я лишь улыбался и в ладонь его целовал…