Начитавшись всякого разного, захотелось не только взять-почитать, но и отдать-написать. Моя первая постельная сцена. Не могу сказать, что я в восторге ( мне свойственно вообще крайне критично относиться к своей писанине ), но для первого раза вполне.
И гордый собой
Ушёл на покой )))
самое то. огаОн лежал поперек кровати, вытянувшись в струну. В полумраке комнаты, в свете фонарей, едва пробивающемся сквозь плотно сомкнутые шторы, его тело смуглой тенью распласталось на простынях. Поза была откровенно небрежной, расслабленной. Скрещенные ноги сводили с ума своей выразительностью и длинной. Поджарый живот манил скользнуть по нему языком, прихватить зубами мышцу, приникнуть к бледно-розовым соскам на груди, экзотическими бусинами украшавшим широкую грудную клетку. Голова была откинута на согнутую руку, шапка смоляных кудрей скрывала крепкую ладонь. В другой руке плавал огонек сигарилы, которую невесомо и нежно держали длинные пальцы, то поднося ее к губам, то уводя в сторону. В воздухе, с каждым выдохнутым слегка припухшими губами колечком, крепчал вишневый аромат табака. Неудобно извернувшись, сидя к нему в пол оборота на краю кровати, Сергей заворожено всматривался в это наполненное негой лицо. Оно дышало сексом, который еще не успел растворится в теле, выветрится из черт лица.
Сергей поднял руку, кончиками пальцев скользнул по лбу, убирая испарину и прилипшие пряди волос. Невесомо коснувшись виска, пальцы замирают, едва подрагивая на резкой грани скулы. Вдох-выдох. Сердце лихорадочно бьется о ребра, срываясь с ритма. Нетерпеливая жажда ощутить, коснуться, почувствовать тлеющий под кожей жар толкают ладонь дальше. Щетина иголочками покалывает подушечки пальцев, ласкающих щеку, пока они не замирают на губах.
В ответ - блеск широко распахнутых ярко-голубых глаз, стремительно темнеющих от разгорающегося в них пламени. Дрогнули, раскрываясь губы, по пальцам влажными мазками скользит язык. От рваного, хриплого дыхания кружится голова . Непроизвольный стон вырывается из откровенно распахнутого рта . И еще раз. И еще. Эти звуки влекут, зовут, просто умоляют прийти и взять доступно раскинувшееся тело, погрузится в него, слиться до самой последней клеточки.
Алой искрой тлеет в чаше стекла отложенная сигарила, сплетаясь с его запахом в крышесносный коктейль. Сергей стремительно, единым слитным движением, разворачивается и накрывает смуглое тело, стальным прессом мышц вжимая его в кровать. Оплевшись руками-ногами вокруг парня, изо всех сил сжимает его в объятьях, желая до боли под сомкнутыми веками лишь одного - раствориться в нем. Нырнуть и потеряться. Остаться там навсегда.
Сердце продолжает отбивать лихорадочную чечётку об грудную клетку, рассыпая дрожь возбуждения по всему телу. На инстинктах, на рефлексах, подчиняясь желанию, тело Сергея волнами движется на партнере, отвечая ему. Бедра подаются вперед, сливаясь в ответном движении навстречу. Пах трется о пах, царапая волосками, резко контрастируя, заставляя во стократ острее чувствовать невыносимую бархатистую нежностью членов, трущихся об живот. Заострившиеся соски ноют, скользя по рельефной груди. Пальцы рук сплетены, удерживая его руки разведенными в стороны, пока губы, язык, зубы хозяйничают лаская, покусывая, зализывая, порхая над ушной раковиной , с глаз на висок, скользя со скулы к уголку рта, с шеи на подбородок. Ловя все более откровенные стоны ртом, выпивая их. Отвечая плотно прильнув губами.
Жар и жажда укутывают, покрывают все более плотным маревом. Острой болезненной лаской ощущаются твердые пальцы, впившиеся в плечи Сергея, с каждым вдохом привлекаемого все ближе. Ноги парня уже охватили талию, откровенно раскрываясь, предлагая полный доступ и покорность. Руки Сергея безудержно, хаотично скользят по телу - по ребрам, шее, ключицам, упругим жгутам мышц на руках, тазовым косточкам, внутренней стороне бедер.
Чувств много, ощущений много, всего так много, что невозможно осознавать себя в этом водовороте, можно только стараться не захлебнуться в надвигающемся цунами. И этого до слез, до едва уловимой грани мало. Желание взять все до последней капли, и отдать, выплеснуть все толкает Сергея еще ближе. Одну руку на поясницу - прижать, вжать в себя до одури, до хруста в костях. Другой - накрыть пах и мошонку, лаская то нежно, то грубо, то жарко и настойчиво. И целовать, целовать, целовать. Пока накрывшая волна не гасит остатки разума.
Самое теплое, живое потом, то что Серый не променял бы на все разнообразие одноразового секса, - приходить в себя , возрождаться заново рядом с любимым. Соприкасаться влажной кожей. Одинаково судорожно дышать, одинаково успокаиваться, выравнивая дыхание, дыша в унисон. Расслабленно, благодарно легкими поцелуями покрывать шею,плечи, спину. Зарываться носом в затылок. Скользить губами по ладони, целуя линию жизни, и линию любви, и все прочие линии. Обнимать, прижимая к теплому боку, все еще поближе, все еще не отпуская, не размыкая рук. И шептать в макушку все мыслимые нежности. И слышать ответное эхо слов и нежности.